Уже первые шаги пролетарского государства дали первую реально действующую модель социализации образца весны 1918 года. Она предполагала постепенный переход от многоукладной экономики к социалистической. Проводилась национализация банков (декрет ВЦИК от 27.12.1917г.) и крупной промышленности, на предприятиях вводился рабочий контроль, одновременно сохранялось денежное обращение, гарантировались интересы мелких вкладчиков (декрет СНК от 5.01.1918 года "О прекращении платежей по купонам и дивидендам"), наметилось развитие кооперации в форме потребительских коммун. Однако, как позднее отмечал В.И.Ленин, " мы совершенно не ставили вопроса о том, в каком соотношении окажется наша экономика к рынку, к торговле."1 В 1918 году был принят декрет о сельхозналоге, но разгоревшаяся уже к лету гражданская война и военная интервенция не позволили его осуществить.

Практика реализации модели социализации весны 1918 года оказалась очень кратковременной. Важно здесь подчеркнуть, что она имела выходы и в модели "военного коммунизма" и в НЭП. Не случайно В.И.Ленин в 1921 году говорил, что в той политике, которую зовут "новой", по сути дела больше старого, чем в предыдущей нашей политике, то есть в политике "военного коммунизма". Модель "военного коммунизма" имела преемственность не только с планом весны 1918 года, но и с теми представлениями, иллюзиями как в русском, так и в международном революционном движении, которые Маркс и Энгельс, критикуя Бакунина и Нечаева, называли "казарменным социализмом". Многие большевики видели в "военном коммунизме" не вынужденную войной и разрухой политику. А подлинное строительство коммунизма, правда пока на примитивной экономической основе. Не считаясь с реальной экономической ситуацией, игнорируя многоукладность экономики в Советской России, представители, в частности, "левых коммунистов" декларировали тезис о необходимости полного обобществления производства и потребления, выдвигали требования к переходу строительства "пролетарского социализма классовым творчеством рабочих". Они полностью отвергали возможность использования госкапитализма, а также кредитно-финансовой и денежной систем в практике построения нового общества. Они рассматривали скажем ликвидацию платы за коммунальные услуги и транспорт как свидетельство коммунистической тенденции развития, а вовсе не как следствие того, что из-за разрухи и нарушения денежного обращения деньги потеряли всякую ценность. "Военный коммунизм" утвердил жесткую централизация, продразверстку, трудовую повинность, принцип "кто не работает, то не ест" в прямом смысле, трудовые мобилизации, отношения между городом и деревней на принципах не товаро-, а продуктообмена.

При этом ресурсы для обмена были ничтожны, они практически отсутствовали, сельскохозяйственная продукция попросту изымалась. В.И.Ленин позже писал: "Военный коммунизм" состоял в том, что мы фактически брали от крестьянства все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствие, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за бумажные деньги . Только сохранить остатки промышленности, чтобы не совсем разбежались рабочие, иметь армию - вот задача, которую мы себе поставили. И нельзя было решить ее никак иначе, как разверсткой без вознаграждения. Потому, что бумажные деньги, конечно, не вознаграждение". Тем не менее в сознании многих утвердилось убеждение, что найден эффективный путь, по которому следует идти и дальше. Эти убеждения нашли отражение во второй Программе партии (1919 год), которая долго трактовалась как программа построения социалистического общества, в работе Н.И.Бухарина "Экономика переходного периода" (1920 г.).